• Вводная лекция
• Тема 1. Истоки современной российской культурной традиции
  • § 1. Философы и культурологи о генезисе культуры и связи культуры и культа
  • § 2. Истоки славянской письменной традиции
  • § 3. Первый памятник русской письменности. Первый русский учебник
  • § 4. Первая русская книга
  • § 5. Первое произведение русской литературы. Первый памятник общественной мысли и национального самосознания
• Тема 2. Нравственные и общественные идеалы эпохи становления русского (Московского) государства (XIV—XV века)
• Тема 3. Православное культурное наследие в национальном самосознании в России XIX века
• Список литературы

Тема 1. Истоки современной российской культурной традиции

§ 4. Первая русская книга

Остромирово Евангелие — древнейшая русская книга. Более того, вообще славянских книг древнее этой рукописи наука не знает. Для истории нашей культуры первая книга — очень важный факт. Нам сегодня трудно осознать ценность отдельно взятой книги — ведь в наши дни книги могут печататься милионными тиражами. Но вплоть до шестнадцатого века, т.е. до появления книгопечатания на Руси, каждая книга была произведением искусства, каждая — была драгоценностью. Драгоценным был не только материал — пергамент, драгоценным был и труд писцов и художников, вручную создававших книги. И первая книга для нации — это огромная культурная ценность, это, по существу, отправная точка национальной письменной культуры.

Открытая в 2000 году «Новгородская Псалтирь», став первым памятником русской письменности, не лишает, однако, Остромирово Евангелие статуса первой русской книги. Ведь восковые дощечки Новгородской Псалтири, во-первых, не имеют точной датировки (их возраст определяется только археологами), а во-вторых, не являются книгой в строгом смысле слова. Сегодня Остромирово Евангелие — это наша самая первая книга. И она очень много может рассказать о нашей культуре и истории.

1. Древнейшая русская книга

Так наз. «Остромирово Евангелие» является старейшей русской датированной книгой. Это Евангелие (т.е. список Евангелия) было написано в 1056—1057 годах в Великом Новгороде диаконом Григорием по заказу новгородского посадника Остромира, как свидетельствует об этом сделанная самим диаконом Григорием запись в конце книги. В настоящее время Остромирово Евангелие хранится в Российской Национальной библиотеке в Санкт-Петербурге.

На самом последнем, 295-м листе рукописи мы обнаружим запись писца, работавшего над рукописью — диакона Григория, из которой мы теперь знаем, что это — наша древнейшая книга.

«АЗЪ (я) ГРИГОРИЙ ДИяко[н] написахъ (т.е. „переписал“) еv[анге]лие се <...> почахъ (начал) же писати м[еся]ца октя[бря] KA (т.е. 21-го) на памя[ть] Илариона, а оконьчахъ м[еся]ца маийа BI (12-го, или „два-на-десятого“ по цсл.) на па[мять] Епифана (т.е. даты определены и по церковному календарю — по „памятям святых“, что было принято даже в летописях) …»

Представьте себе ценность этой книги для древнерусского человека: ведь она создавалась целых восемь месяцев! Знакомясь с нашей первой книгой, обратите внимание: в древнерусской письме разделялись лишь предложения и стихи (фразы), но не слова; обратите также внимание на надстрочные буквы и сокращения — титла; числа в древнерусской культуре обозначались церковнославянскими буквами.

Почетное место Остромирову Евангелию было уделено в фундаментальной «Истории русской словесности» вышедшей в 1900 году, где ее автор, Н.П. Полевой, писал: «В этой драгоценной рукописи мы обладаем величайшим сокровищем: как в смысле древности, так и в смысле внешней красоты памятника — это замечательный образец письменного искусства наших предков. Никому из славян, кроме нас, русских, не выпало на долю счастье сохранить подобный памятник от своей рукописной старины».

Академик Федор Иванович Буслаев (1818—1897) ввел Остромирово Евангелие в курс преподавания истории русского языка. Его диссертация «О влиянии христианства на славянский язык» (1848) имела подзаголовок: «Опыт истории языка по Остромирову Евангелию». В XX веке Остромирово Евангелие изучали историки, слависты, языковеды, литературоведы, искусствоведы, и даже музыковеды.

Остромирово Евангелие. Инициалы «Р» и «В»

Искусство создания средневековой книги сочетало в себе несколько видов искусства: здесь есть, напр., особые музыкальные знаки, так как Евангелие в храме читается нараспев, а есть особое искусство декорирования заглавных букв — «инициалов», причем одна и та же заглавная буква может встречаться более сотни раз, но рисунок ни разу нее повторяется! на снимках: Инициалы «Р» (в словах «Рече Господь», т.е. «Сказал Господь»), инициал «В» («Въ время оно», т.е. «В то время»).

То, что древнейшей (известной науке) русской книгой (с точной датировкой) оказалось богослужебное Евангелие, совершенно не случайно: среди рукописных книг XI—XIV веков, имеющихся в отечественных книжных хранилищах, более 25% составляют Евангелия (в основном богослужебного типа).

«Евангелие софейское апракос». Запись на 1 странице (обложке) Остромирова Евангелия

На «обложке» рукописи есть надпись — «Евангелие софейское, апракос» (т.е. принадлежащее Софийскому собору Новгорода; «апракосом» называется богослужебный тип Евангелия). «София Новгородская» была не только духовным центром новгородской земли: в этом соборе, например, хранились образцы мер и весов, что было принципиально важно для торговой республики, какой был Новгород.

Евангелие. 1688 г. Москва.

Значимость Евангелия для средневековой культуры выражалась и в том драгоценном декоре, которым всегда украшались эти книги. Оклад Евангелия, как правило, представлял собой икону, и сам нередко являлся ценным произведением искусства.

Евангелие действительно было первой по важности, по значимости книгой в древнерусской культуре. Вот что пишет о Евангелии писатель Юрий Лощиц в своей в статье «Наша первая книга»:

«Иногда полезно задать себе наивные вопросы. Ну, например: какая именно книга была самой первой в круге русского чтения? <...> Да, нашей первой книгой, самым первым древнерусским литургическим, а затем и домашним чтением, как и самым первым чтением общеславянским, стало Евангелие — самая первая книга христианского мира. <...> Да, Евангелие — первопричина и первотолчок нашей тысячелетней литературы. Если бы оно не было нашим первым чтением, то мы наверняка не знали бы „Идиота“ и „Братьев Карамазовых“ Достоевского, „Соборян“ Лескова, „Анны Карениной“ и „Воскресения“ Толстого, гончаровского „Обрыва“ и блоковских „Двенадцати“. У нас не было бы ни гоголевских „Выбранных мест“, ни ивановского „Явления Христа народу“, ни евангельских сюжетов Ге, Крамского и Поленова, ни литургических музыкальных поэм Рахманинова и Гречанинова… Наконец, если бы в начале древнерусской письменности не стояло евангельское Слово, то не было бы и „слова о полку Игореве“. Ведь сколько бы ни писалось о языческом содержании последнего, совершенно очевидно: главная идея „Слова“ — идея единения князей и земель — есть не что иное, как идея христианской соборности, единения всех верных (т.е. христиан)».

Почему же Евангелие стало не просто религиозным произведением, но превратилось в важнейший для русской культуры текст, оказавший на нее огромное влияние? Ответ на этот вопрос кроется, конечно, в содержании книги.

2. «Новое слово» и новые ценности в русской культуре

Во-первых, что означает слово «Евангелие»?

В греческом языке словом «Евангелион» обозначалась не просто хорошая новость, а — весть с поля боя о победе, т.е. весть об избавлении, о спасении. В этом смысле христианское Евангелие — это Благая Весть о самой существенной победе — победе над смертью, т.е. о Воскресении Христа, о спасении и избавлении человечества (от господства греха и смерти).

В «книге Деяний Апостольских» содержатся пересказы древнейших проповедей учеников Иисуса Христа, и все они сводятся к одному: к свидетельству о Воскресении Христа. Апостолы признавали себя очевидцами Воскресения, эту истину они удостоверяли на судах, не только под пытками, но и перед смертной казнью продолжая утверждать верность этого факта. Поэтому «самым коротким евангелием» можно назвать пасхальное обращение христиан друг ко другу: «Христос Воскрес!» — «Воистину воскрес!», а самым главным событием евангельского сюжета и важнейшим содержанием Евангельского текста являются не заповеди и поучения, не рассказы о чудесах, а свидетельские рассказы о Воскресении Христа.

Апостол и евангелист Иоанн Богослов. Миниатюра. Остромирово Евангелие. Л. 1 оборот.

Апостол и евангелист Марк. Миниатюра. Остромирово Евангелие. Л. 126

Апостол и евангелист Лука. Миниатюра. Остромирово Евангелие. Л. 87 оборот.

Евангелие как книга включает в себя 4 Евангелия от разных апостолов — Матфея, Марка, Луки, и Иоанна. Эти тексты признаны Православной Церковью как достоверные свидетельства.

На изображениях евангелистов можно увидеть символических животных, обозначавших в средневековой культуре различные положительные качества, и ставших «отличительными символами» четырех евангельских текстов.

В еврейском языке словом «Благовестие» называлась весть о наступлении ожидаемого всеми евреями Царства Божия (царства Мессии). (Слово «Мессия» дословно означает «Помазанник», т.е. поставленный самим Богом глава народа, отмеченный особой благодатью (в древнем Израиле на царство через обряд «помазания» возводились цари; пророками, прорицателями Божьей воли также становились через «помазание»). Мессией называли ожидаемого царя, который и установит Царство Божие. На греческий «Мессия» переводится словом «Христос». В этом смысле христианское Евангелие было свидетельством о том, что историческое лицо Иисус из Назарета и есть Христос, т.е. Мессия, а Его Воскресение — это начало новой жизни, нового этапа истории, который ведет к Царству Божию. Как понимается «Царство Божие» в христианстве? С точки зрения евангельской традиции, «Царство Божие» — это присутствие Бога в мире, это состояние мира, когда «будет Бог все во всем» (слова апостола Павла, 1 Кор. 15:28).

Евангелие, весть о будущем присутствии Бога в мире и в человеке, с точки зрения христианства — это ответ на всегда существовавший «поиск Бога» в человеческой истории. Соединиться с Источником своего Бытия (через Христа, т.е. воплощенное Слово Божие) — вот цель жизни и цель истории мира с точки зрения Библии.

Для лучшего понимания самого Евангелия и его влияния на русскую культуру проанализируем самый знаменитый, самый цитируемый в отечественной культуре фрагмент этой книги — евангельское чтение на Пасху:

На иллюстрации: заголовок «Ева[нгелие] о[т] Иоана: гла[ва] А (т.е. 1-я)»; Первые строки: «Искони (изначально) бе (было) Слово, и Слово бе отъ Б[ог]а, и Б[ог]ъ бе Слово. Се бе искони у Б[ог]а и Тем(ь) вся быша и без Него ничьтоже бысть еже бысть (cм. выше стих 3). Въ том(ь) животъ (в цсл. — „жизнь“) бе, и животъ бе светъ чловекомъ (см. выше стих 4)».

На первом листе Остромирова Евангелия — Евангелие от Иоанна, глава 1; Если сегодня открыть любое доступное читателю издание Евангелия, то можно увидеть: начинается оно с совсем другого текста, а именно с Евангелия от Матфея. Все дело в том, что первая русская книга — «Евангелие апракос» — не для домашнего чтения, а для богослужения, порядок текстов в нем зависел от богослужебных чтений, и начинались они с главного христианского праздника — Пасхи. На первом листе Остромирова Евангелия перед нами — именно пасхальное чтение.

Почему Евангелие называет Христа (признаваемого Сыном Божиим) — «Словом Божиим», по-гречески — «Логосом» (т.е. «словом, смыслом, премудростью»)?

«Вечное» в культуре обычно представлялось как «идея» (напр., в философских системах от Платона до Гегеля) или как «слово»; «смысл» как вечная, неподвластная времени и разрушению категория всегда противопоставлялся «материи», как «дух» — «плоти». Ведь слово ухватывает и отражает то неизменное, постоянное, что есть в мире, но сами вещи, к которым относятся слова — отнюдь не вечны; слова отражают некие вечные и неизменные качества (вещей), но сами материальные носители этих качеств рождаются и умирают, создаются и разрушаются. В мировой культуре бессмертие человеческого духа интуитивно связывается со словом, напр., знаменитые строки «весь я не умру» из оды Горация «Памятник», где поэт свое бессмертье видит в своем поэтическом слове, в своем творчестве, которое переживет его тело: русская поэзия знает множество подражаний «Памятнику», включая стихотворение Пушкина «Я Памятник возвиг себе нерукотворный» («нет, весь я не умру, душа в заветной лире … тленья избежит»).

Евангелие, называемое христианами «словом Божиим», начинается со свидетельства о Воплощенном Слове (т.е совершенном бытии, не знающем противоречия между «словом» и «плотью»).

3. Роль и влияние «первой русской книги» в отечественой культуре

Остромирово Евангелие как памятник русской культуры уже отразил в себе все черты Евангельского мировоззрения. В тексте, написанном русским писцом Григорием от своего имени, уже проявляются евангельские категории. Например, необычная для нас датировка: «6564—6565 гг.». Это даты «От сотворения мира», от символической точки отсчета, которая задавала перспективу мировой истории: от сотворения мира до «нового творения» т.е. до «конца времен», Царства Божия. Такая датировка употреблялась в русской культуре вплоть до XVIII в. В записи писца мы встречаем и другой факт: традиционное для Древней Руси упоминание двух имен человека (заказчик: «по-мирскому Остромир, в Крещении Иосиф»). При крещении человек начинал новую по своему существу жизнь, что в древности часто символизировалось принятием нового — христианского — имени.

«Слава Тебе Г[оспо]ди, Ц[а]рю Н[е]б[е]сный, яко съподоби мя написати Еv[анге]лие се (т.е.: за то, что удостоил меня переписать это Евангелие). Почахъ же писати въ ле[то] (т.е. год) SФ«КСи»Д (т.е. 6000-500-60-4, 6564 г.), а оконьчахъ е(го) въ ле[то] SФ«КСи»Е (6565 г.) Написахъ же Еv[анге]лие се рабу Б[о]жию наречену сущу (который был назван) въ кр[е]щении Иосифъ, а мирьскы (по-мирскому) Остромиръ …»

Григорий указывает дату: 6564—6565 гг. (от символической даты сотворения мира), т.е. 1056—1057 гг. в современном летоисчислении (от Рождества Христова). Известное из этой же записи славянское имя заказчика книги — Остромир — дало в современной науке название всей рукописи.

В 2007 г. Россия отмечает 950-летие своей древнейшей книги!

Выше уже приводились мнения о решающем влиянии Евангелия на русскую культуру. Но русская культура не просто полна евангельскими сюжетами, мотивами, образами. Вместе с этими образами, мотивами, сюжетами и пр., русская культура взяла из Евангелия и главную идею. Какова же главная идея Евангелия?

Примеры духовного перерождения, «воскресения» героев в русской литературе (напр., романы Толстого «Воскресение», Достоевского «Преступление и наказание», второй и третий тома «Мертвых душ», и многие другие произведения, где описывается осуществившееся или предполагаемое «преображение» героя) — отражают впитанное всей русской культурой представление о возможности нравственного совершенствования, о возможности «пересоздания» самой природы человека к лучшему. А такое преображение человеческой природы и есть главная идея Евангелия, и коренится она в свидетельстве о воскресении Христа. Эту идею и этот образ новой жизни (отсюда и название «Новый завет»), идею перемены самого человека, это стремление к тому, чтобы стать соучастником Воскресения, в русской культуре культивировало и вводило в жизнь русского человека православное богослужение, которое представляет собой «воспоминание» и «духовное соучастие» христиан в евангельских событиях: еженедельно, накануне воскресенья (т.е. в субботу), читаются евангельские отрывки о Воскресении Христа, вся служба воскресного дня посвящена празднованию этого (откуда и закрепилось название дня недели), весь церковный год готовит христианина к Пасхе. И Остромирово Евангелие — древнейший памятник этой богослужебной традиции на Руси, древнейший памятник проповеди этого образа жизни в русской культуре.

Остромирово Евангелие. Лист 288 оборот. «Чьтение въ па[мять] страху»

Остромирово Евангелие. «Чьтение на (о)с[вя]щение ц[е]ркви»

На последних восьмидесяти пяти листах Остромирова Евангелия подробно расписано, как пользоваться этой книгой. Да-да, восемьдесят пять листов понадобилось, чтобы описать … способ и порядок чтения Евангелия! Зачем же так много места? Дело в том, что Евангелие сопровождало практически всю жизнь древнерусского человека — как частную, так и общественную. Например, на обороте 288-го листа мы находим запись: «чтение в память страху». На современный русский это можно перевести как «Евангельское чтение в годовщину трагических событий». Мы найдем здесь «Чтение в победу царю на брани», т.е. по случаю победы на поле сражения, «Чтение за болящих мужей и жен» (т.е. при молитве за болеющих мужчин и женщин), и много других «чтений». Эти записи указывают на главы Евангелия, которые положено читать в том или ином случае, а точнее, при богослужении на тот или иной случай. Ведь богослужением и молитвами древнерусский человек начинал любую свою деятельность, особенно — важные работы и мероприятия, такие, например, как подготовка к защите города, к битве, путешествия, и многое другое.

«(1-е) М[еся]ца ноябра. Памя[ть] с[вя]тыма безмездникома (святым бессребренникам, т.е. врачам, лечившим безвозмездно) Козме и Дамияну. Ева[нгелие] о[т] Ма[тфея], гла[ва] O«Фита»(т.е. 70 и 9, 79)».

Еще важнее были ежедневные, еженедельные и ежегодные богослужения. На обороте листа 210 Остромирова Евангелия мы встречаем заголовок: «Сборник Церковный, начинается от месяца септябра (т.е. сентября) до месяца авгоста, называемого зарев» (церковный год традиционно начинается в сентябре). И далее, на семидесяти с лишним листах мы находим подробно расписанный порядок чтения Евангелия — с «септября» по август-«зарев», от А (т.е. 1-го) до Л или ЛА (до 30-го или 31-го) числа каждого месяца.

«Су[ббота] A (1-я) с[вя]т[а]го поста, въ нейже бываеть па[мять] с[вя]т[а]го м[учени]ка Феодора».

Сбоку на полях: «SI» (6-на-10, шестнадцатое)

«М[еся]ца то(го) ж. Па[мять] пр[е]п[о]добьнаго Аvксента Чудотворьца и пр[е]п[о]добьнаго о[т]ца нашего Ко(н)стантина Философа, нареченнаго въ чернечество именемь Кvрила (т.е. в монашестве — Кирилла). Ева[нгелие] отъ Ма[тфея], <…> ищи въ A (1-м) ноябр(я)»

Именно Евангельское учение о Христе как Воплощенном Слове Бога определило ту исключительную роль, которую играло в русской культуре слово евангельское, слово богослужебное: это и многочисленные цитаты, образы и сюжеты из текстов Библии в светской литературе, это и исключительная роль церковнославянского языка и церковнославянизмов, и т.п.; можно привести высказывание Ю.М. Лотмана об особом отношении к литературному слову, к писательскому труду в русской культуре, не только средневековой, но и в Новое Время (вспомните пушкинское стихотворение «Пророк», вспомните знаменитое высказывание «поэт в России больше чем поэт»); такое отношение, пишет исследователь, «естественно вытекало из средневеково-религиозного представления о природе Слова» (т.е. божественной природе слова Евангельского, слова Христа). (цит. по: Лотман. Ю.М. Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция). Как средневековая, так и классическая русская культура была культурой «Высокого слова», и определялось это постоянными обращениями русской литературы к своим высоким истокам. Сегодня религиозная тематика в науке перестала быть «запретной зоной», и влияние Евангелия на отечественную культуру вновь исследуется учеными. Например, в недавно выпущенном Институтом Русской Литературы библиографическом справочнике «Христианство и русская литература Нового времени (XVIII—XX вв.)» указано более 14000 научных и публицистических работ по данной тематике, вышедших за последние два века, в основном в последнее десятилетие (напр., научных и критических работ по теме «Достоевский и Христианство» около 1000, по теме «Гоголь и Христианство» более 400, по теме «Пастернак и Христианство» около 120 работ). Ежегодно проходят две представительные научные конференции (в Санкт-Петербурге — «Христианство и русская литература», и в Петрозаводске — «Евангельский текст в русской литературе»).

Продолжение темы:

§ 5. Первое произведение русской литературы. Первый памятник общественной мысли и национального самосознания

«Слово о Законе и Благодати» Илариона, митрополита Киевского — древнейшее произведение оригинальной (непереводной) русской литературы, дошедшее до нас в целом виде. Митрополита Илариона академик Д.С. Лихачев считает первым русским писателем. «Все „Слово о Законе и Благодати“ Илариона от начала до конца представляет собой стройное и органическое развитие единой патриотической мысли» (Д.С. Лихачев)